Лишение всех прав состояния в российской империи это

Лишение прав состояния в системе карательных мер самодержавия (конец Х III-первая половина XIX в.)

Вступление России в первый этап освободительного движе­ния, который В. И. Ленин называл дворянским (1825—1861 гг.) [1, т. 25, с. 93], наложило отпечаток на особенности каратель­ной политики царизма. Наряду с такими мерами изоляции ре­волюционеров от общества, как тюремное заключение, ссылка в Сибирь, одно из ведущих мест занимало лишение прежнего правового статуса, получившее в Своде законов Российской империи 1832 г. название «лишение прав состояния».

Этот институт уголовного наказания широко применялся в качестве репрессивной меры в политических процессах конца XVIII— первой половины XIX в.; ограничение сословных прав производилось и в административном (полицейском) порядке.

В советской историко-юридической литературе изучению дан­ного вида уголовной репрессии уделяется незначительное вни­мание: либо дается его краткая характеристика, либо он осве­щается весьма схематично в связи с изучением системы наказа­ний дореволюционной России [2—4]. Дореволюционная же юри­дическая литература, написанная в лучшем случае с либераль­но-буржуазных позиций, носит описательно-догматический ха­рактер [5, с. 48; 6, с. 175—181; 7—9; 10, с. 74—76; 11]. Ни в общеисторической, ни в юридической литературе не исследова-

ны масштабы применения института лишения прав состояния в борьбе с революционным движением 1825—1861 гг. В насто­ящей статье анализируется законодательство о лишении прав состояния, показывается место этого наказания в карательной политике царизма, приводится практика его применения в наи­более значительных политических процессах над дворянскими революционерами.

Параллельно с правовым оформлением политического отде­ления и консолидации господствующего класса в России шел процесс становления законодательства, направленный на обес­печение корпоративного деления общества на сословия и под­держание устойчивых связей внутри привилегированных слоев общества. Сословия в России в рассматриваемый период выра­жали политико-юридическую связь между отдельными соци­альными группами и государством, которая заключалась в оп­ределении особого правового статуса каждого из них. Такому делению способствовали различные отрасли права (государст­венное, гражданское, семейное), действуя своими нормами в правовой сфере, но особая роль отводилась уголовному и поли­цейскому праву, с помощью которого и поддерживались, как отмечал В. И. Ленин, «сословная и гражданская неполноправ­ность крестьянина, его подчинение вооруженному розгой приви­легированному землевладельцу. »[1, т. 6, с. 311].

В законодательстве России к концу первой четверти XIX в. сложился своеобразный институт уголовного наказания, на­правленный как на укрепление единства внутри дворянства и его политической организации, так и на борьбу с дворянской революционностью. В условиях углубления социально-экономи­ческого и политического кризиса в России и роста в связи с этим освободительного движения лишение прав состояния ши­роко применялось в карательной политике самодержавия.

К концу XVIII в. институт лишения прав состояния прошел длинный путь развития. «Поток и разграбление», по «Русской правде», предусматривало потерю правового статуса и конфис­кацию имущества. Соборное уложение 1649 г. устанавливало наказание «отняти честь», а также «чинити торговую казнь, и впредь им у дел не быть» за заведомо неправильное решение судьями дела. Последующие законы совершенствовали опреде­ление лишения чести. Во второй половине XVII в. в различных актах нормативного и индивидуального характера упоминалось о лишении тех или иных привилегий — лишении чинов, запре­щении продолжения и нового приема на службу, конфискации имений и т. д. [2, с. 122; 12; 13, т. 1, № 412; т. 2, № 755, 1094; т. 3, № 1340, 1348, 1401, 1577]. Петр I, укрепляя самодержа­вие и интересы дворянства, использовал лишение привилегий в борьбе с политическими противниками, оппозицией его пре­образованиям, участниками заговоров и при «опальной» ссыл­ке царских сановников. В этот период начал определяться пра-

вовой статус исследуемого наказания, а поступать с такими лицами предписывалось «подобно якобы умре», т. е. последствия лишения правового статуса приравнивались к смерти фактиче­ской [5, с. 122]. На основании того, что правовое положение сословий служило регулятором отношений в публичной и ча­стной сферах, и с учетом характера установленных привилегий необходимо выделять потерю политических прав, прекращение брачно-семейных и имущественных правоотношений. Проанали­зируем формирование законодательства о лишении и ограниче­ний правоспособности в каждой из этих сфер правового регу­лирования статуса сословий в России.

Петр I указом «О порядке наследования в движимых и не­движимых имуществах» (23 марта 1714 г.) и Табелью о рангах (24 января 1722 г.) определил основные привилегии дворянства, потеря которых означала лишение сословных прав, чинов, зна­ков отличий (орденов, именного оружия и т. п.). Объем огра­ничения прав проводился в утвержденных императором приго­ворах или в высочайших указах. Уголовное законодательство (Воинский и Морской уставы и ряд петровских указов) рас­ценивало лишение сословных привилегий и прав как послед­ствие наказания с последующей смертной казнью, вечной ка­торгой, телесными наказаниями или полицейскими ограниче­ниями [13, т. 5, № 2789, п. 2, № 3006, арт. 14—15, 3477; т. 6, № 3760, 3761, 3890, п. 18]. Правовое определение наказания и обряд, влекущий лишение правового статуса,— «шельмова­ние» — были введены Петром I для дворян, главным образом офицеров, за предусмотренные Воинским уставом (1716 г.) пре­ступления. При шельмовании осужденный ставился вне за­кона, лишался чести и гражданских прав, «естли. оным шпага от палача пересломлена и оные шельмованы» или «того имя к висилице прибито и оный, яко нарушитель присяги, шельмом и изменником публично объявлен будет». Имущество таких лиц поступало в казну.

В «Кратком изображении процессов или судебных тяжб» (Воинский устав 1716 г.) Петр I лично написал правила обра­щения с шельмованными, определяя это наказание как «тяже­лое чести нарушение»: «. которого имя на висилице прибито или шпага его от палача пересломлена и вором (шельм) объяв­лен будет. Надлежит знать всем, как с тем поступать, кто че­сти лишен, шельмован (то есть из числа добрых людей и вер­ных извергнут). 1. Ни в какое дело, ниже свидетельство не при­нимать. 2. Кто такого ограбит, побьет или ранит, или у него отъимет, у оного челобития не принимать, и суда ему не давать, разве до смерти кто его убьет, то яко убийца судиться будет. 3. В компании не допускать, и единым словом таковый весьма лишен общества добрых людей; а кто сие приступит, сам лишен наказом быть». В указе от 20 февраля 1724 г. лишение право­вого статуса получило название политической смерти [14; 15].

Генеральный регламент, принятый 28 февраля 1720 г., в главе «О шельмованных и на публичном месте наказанных, чтоб таковых в службу не допускать и сообщения никому с таковы­ми не иметь» запрещал прием «кто когда ошельмован или в публичном наказании был. к службе», принесение таким ли­цом жалоб, участие в процессах. За общение с изгоем «кто сие приступит, сам имеет наказан быть лишением чина и галер­ною (каторжной.— С. К.) работою на время» [13, т. 17, № 12788]. Однако в некоторых случаях дворяне не только не лишались прав состояния, но и назначались в ссылке на высшие должно­сти в местном аппарате управления, а с вступлением на престол нового императора возвращались в Петербург [16; 17].

До середины XVIII в. существенных изменений в правовом определении лишения сословных прав не произошло, однако применение этого вида наказания значительно расширилось. Необходимость использования репрессированных лиц на тяже­лых работах и стремление к получению некоторых «экономиче­ских выгод» определили сокращение применения в карательной практике смертных казней и замену их в порядке помилования политической смертью и вечной каторгой. Предусмотренная Петром 1 политическая смерть в качестве наказания в законода­тельстве 1720—1750-х гг. не имела правовой регламентации, а постоянное ее упоминание в указах и приговорах потребовало соответствующего официального толкования, которое и было дано в царствование Елизаветы указами от 29 марта и 25 мая 1753 г.: «Отныне политической смертью именовать то, ежели кто положен будет на плаху или возведен будет на висилицу, а по­том наказан будет кнутом с вырезанием ноздрей, или хотя и без всякого наказания, токмо вечной ссылке. женам же и де­тям осужденных в вечную работу или в ссылку и в заточение. давать свободу. буде же из таковых жен пожелает которая итти замуж, таковым с позволения синода давать свободу, а для пропитания их и детей их давать из недвижимого и движимо­го мужей их имения указную часть» [18; 13, т. 13, № 10086, 10089].

С этого периода политическая смерть в «лестнице» уголов­ных наказаний была поставлена на второе место после смерт­ной казни, поскольку в ней сочеталась полная потеря правово­го статуса с вечными каторжными работами или ссылкой.

Разработка института лишения прав состояния продолжи­лась в двух направлениях: с одной стороны, расширялось и конкретизировалось законодательство о привилегиях дворянства и тем самым определялась потеря тех или иных преимуществ (манифест «О даровании вольности и свободы всему россий­скому дворянству» от 28 февраля 1762 г.), с другой — судебная практика (включая как стадию уголовного процесса конфирма­цию приговоров императором) шла по пути определения объ­ема «правопоражения» и в 60—70 гг. XVIII в. упоминала уже по-

терю дворянства и связанных с ним привилегий [13, т. 15, № 11444; т. 16, № Ц693, 11658; т. 19, № 13890, 14171; т. 20, № 15032]. Однако законодательно основания к лишению прав состояния «высших сословий» четко выражала только Грамо­та на права, вольности и преимущества благородного россий­ского дворянства от 21 апреля 1785 г. (Жалованная грамота дво­рянству), подытожившая и закрепившая весь свод прав и привилегий дворянства. В ст. 6 Грамоты с целью еще большей консолидации дворянства были предусмотрены и основания ли­шения сословного положения: «Преступления, дворянские досто­инства разрушающие и противные, суть следующие: 1. Нару­шение клятвы. 2. Измена. 3. Разбой. 4. Воровство всякого рода. 5. Лживые поступки. 6. Преступления, за кои по законам сле­довать имеет лишение чести и телесное наказание. 7. Буде дока­зано, что других уговаривал или поучал подобное преступление учинить» [13, т. 22, № 16187]. Большинство этих оснований в практике не применялось — очень редким было осуждение дво­рян с лишением прав состояния за уголовные преступления, од­нако в отношении политических противников самодержавия и крепостничества нормы Грамоты применялись в полном объеме.

Жалованная грамота дворянству, по сути дела, в качестве оснований лишения дворянства определила совершение «госу­дарственных преступлений» (пп. 1, 2 ст. 6), т. е. запрещаемых уголовным законом деяний, направленных против личности и власти императора, организацию заговоров, массовых выступле­ний и т. п. «Государственными преступниками» объявлялись ру­ководители и участники крестьянских войн, отдельных выступ­лений, дворцовых заговоров. Их казнили или (чаще всего) за­ключали в крепость или ссылали в Сибирь. Институт государ­ственных преступлений уже к концу XVIII в. стал главным ору­дием борьбы с антикрепостническими выступлениями крестьян, но его острие направлялось прежде всего на борьбу с зарожда­ющейся дворянской революционностью, а лишение привилегий в совокупности с заключением в политических крепостях, ка­торгой или поселением должно было служить для устрашения передового дворянства.

При такой регламентации институт лишения прав состояния применялся лишь в отношении дворян; законодательство ука­зывало на «лишение доброго имени» для городских сословий (Жалованная грамота городам от 21 апреля 1785 г.) [13, т. 22, № 16188], и только один раз упоминалось «лишение знаков от­личия»— для солдат (закон от 13 февраля 1807 г.) [13, т. 29, № 22455]. Для крестьян же, основной массы «низших сосло­вий», законодательство не устанавливало лишения прав — кто не имел прав, тот не мог их и потерять. В определенной сте­пени то, что составляло для дворян лишение привилегий и ссылку, для крестьян могло означать некоторое улучшение по­ложения. В Сибири, например, ссыльные «не помнящие род-

ства крестьяне» (по законодательству — бродяги) получали пра­ва поселенцев, земельные наделы и менее подвергались кре­постному гнету, чем в так называемом сословии помещичьих крестьян.

Наряду с потерей сословной принадлежности лишение прав состояния влекло прекращение семейных правоотношений. Взамен наказания в отношении всей семьи, применяемого в XVII — начале XVIII в., указом Петра I от 16 августа 1720 г. как последствие ссылки, поскольку таковая влекла и лишение прав состояния, было введено прекращение семейных прав и обязанностей — расторжение брака, прекращение родительской власти над детьми. Законы XVIII — первой четверти XIX в. со­хранили это положение. Жены лишенных прав и состояния и со­сланных могли по своему усмотрению либо следовать за мужем в Сибирь, либо с разрешения церкви вступить в новый брак [13, т. 2, № 1266; т. 6, № 3628; т. 11, № 8381, 8506; т. 13, № 10086, 10101; т. 17, № 12934; т. 28, № 21276; 10, с. 76]. Од­нако до издания Свода законов 1832 г. последствия лишения прав состояния в области семейных отношений четко определе­ны не были. Фактически данные положения действовали только в отношении «простолюдин». Если дворяне и ссылались за уголовные преступления, то чаще всего «на службу», подальше от двора, и, как правило, семьи выезжали вместе с ними, разде­ляя тяготы ссылки.

Лишение прав состояния влекло и прекращение имуществен­ных правоотношений. Еще до вынесения приговора судом под­судимый должен был написать завещание, по которому все дви­жимое и недвижимое имущество переходило к наследникам. При отсутствии завещания имущественные правоотношения регули­ровались законодательством о наследовании [13, т. 13, № 10086, 10101; т. 16, № 11693; т. 22, № 16187, ст. 23; т. 35, № 27231; т. 36, № 28587].

К XIX в. кодификация права стала необходимостью. В 1820—1830 гг. в России была проведена систематизация законодательства под руководством М. М. Сперанского. В 1830 г. вышло 40-томное издание I Собрания законов Россий­ской империи, куда в качестве отдельных актов в хронологиче­ском порядке вошло все законодательство о лишении прав со­стояния. Однако и эта инкорпорация еще не предусматривала института лишения прав состояния в качестве самостоятельно­го уголовного наказания. Предметный и хронологический ука­затели собрания выделяли смертную казнь, политическую смерть, телесные наказания и т. д. М. М. Сперанский не решил вопро­са о признании рассматриваемого вида наказания уголовным [19]. Однако при подготовке Свода законов уголовных, видимо под влиянием французского Уголовного кодекса 1810 г. [6, с. 172—174], он выделил в качестве самостоятельного «рода казней и наказаний» лишение прав состояния, поставив данный

институт на третье место после «казни смертной» и «смерти по­литической» [20, т. 15, ст. 16, п. 3].

Свод законов уголовных 1832 г. закрепил следующие «роды казней и наказаний»: «..1) казнь смертная, 2) смерть полити­ческая, 3) лишение всех прав состояния, 4) телесные наказания,. 5) работы, 6) ссылка, 7) отдача в солдаты, 8) лишение свобо­ды, 9) денежные взыскания и опись движимого имущества, 10) церковные наказания». Практически любое наказание огра­ничивало в той или иной мере сословный правовой статус. Од­нако лишение прав состояния в полном объеме сопутствовало только наиболее тяжелым уголовным наказаниям (п. 2—6 ст. 16).

На первом месте среди наказаний, связанных с лишением всех прав состояния, находилась, как и прежде, политическая смерть. «Казнь так называемой политической смерти, — гласила ст. 19 Свода законов уголовных,— состоит в следующем: когда кто по лишении всех прав состояния будет положен на плаху или возведен на виселицу, и потом сослан в каторжную работу или приговорен ко всегдашней ссылке в Сибирь на поселение». Таким образом, политическая смерть кроме лишения всех прав состояния содержала элементы позорящего наказания (висели­ца, плаха), собственно и составляющего содержание политиче­ской (гражданской казни). Лишение прав состояния без этих атрибутов считалось уже самостоятельным наказанием (п. 3 ст. 16).

Правовые последствия потери правового статуса определя­лись так: «Политическая смерть. лишение всех прав состояния, сопровождающееся ссылкой в каторжную работу или ссылкою на поселение, наказанием кнутом или наказанием плетьми ру­кою палача, влечет для преступника следующие последствия. Родительская его власть прекращается и брак его разрушает­ся. Он не может быть ни наследником, ни завещателем: иму­щество его поступит к законным наследникам, точно так, как бы он умер» (ст. 155).

В Своде законов уголовных 1832 г . в разд. I «О сущности преступлений и разных родах казней и наказаний» в гл. 2 «О раз­ных родах казней и наказаний» М. М. Сперанский поместил от­деление «О лишении прав состояния», состоящее из пяти ста­тей, объединивших положения всего действующего законода­тельства о правопоражении. По аналогии с французским Уго­ловным кодексом 1810 г . он определил два вида лишения прав состояния: всех прав и некоторых прав (ст. 20). Лишение всех прав состояния для привилегированных сословий (пи. 1—3 ст. 21) предполагало лишение потомственного и личного дворян­ства, духовного звания (для священников) и прав городских обывателей (для купцов). Для «податных» сословий форму­лировка этого института оставалась крайне неопределенной: «Для прочих состояний, от телесных наказаний неизъятых, к лишению всех прав, каждому состоянию присвоенных» (п. 4 ст. 21).

Системообразующие элементы Российского государства, связанные с организацией государственной власти и управлением обществом — форма прав­ле­ния, государственно-правовое устройство и государственный режим, в первой половине XIX в. подверга­ются законодательному оформлению. В качестве важного инструмента и реализации политического режима и обеспечения управления общест­вом в Российской импе­рии выступало определение места и роли подданного в сословной стратификации российского общества, определенной законодательством. В рамках данной статьи остановимся на этих вопросах.

В формировании сословий, которое начались еще в X-XI вв., в XVII в. в Московском государстве наметилась тенденция к определению более четкой сословной стратификации социальных групп и их оформлению законодательством. Соборное уложение 1649 г. яви­лось важным рубежом в развитии сословного строя в России. XVIII в. процесс образова­ния сословий и их правового оформления пошел более быстрыми тем­пами под влиянием сослов­ного строя, существовавшего в XVIII в. в стра­нах Западной Европы. На формирование сословий и законодательства о правах состояний особое влияние оказало и становление абсолютистской модели организации верховной государственной власти, для которой «сословный порядок, — как подчеркивал Б.Н. Чичерин, — составляет естественную принадлежность неограничен­ной монархии» [1] .

В правление Петра I в условиях строительства «регулярного государства» начинает определяться со­словная стратификация населения: из служилых людей по отечеству начало скла­дываться шляхетское (дворянское) сословие, из посадских — мещан­ское (гражданское) из низших разрядов служилых людей и государ­ственных крестьян — сословие казенных крестьян, из частновладельческих крестьян и холопов — крепо­стное сословие, из белого и черного духовен­ства — духовное сословие. Екатерина II Жало­ванными грамотами дворянству и городам 1785 г. попыталась создать сосло­вия, не только по форме, но и по духу сходные с западноевропейскими сосло­вия­ми, сами грамоты стали подведением первого этапа развития сословного законо­да­тельства. При этом, как подчеркивает Н.Л. Дювернуа, «история образования сословий в России значительно иная, чем на западе. Если там сословная организация часто была сильнее государственной и налагала на строй государства трудно устраняемый, свой, особый, сословный тип, то в России, наоборот, само государство, сама центральная власть, для своих целей, для целей службы и тягла, стремится организовать сословные формы, дать характер постоянства и известности их составу, их правам и обязанностям, не только для внутренних отношений самих союзов, но, и это главным образом, для целей самого государства» [2] .

Сословный принцип организации социального пространства в началу XIX стал основополагающим началом в стратификации населения Российской империи и основным средством реализации государственного ре­жима, пронизывающим всю систему государственного управления и правового регулирования статуса российских подданных. Одновременно сословное обособление населения должно было обеспечить социальную управляемость, особенно это относилось к привилегированным сословным группам населения. «Нельзя не заметить, что само правительство сознательно способствовало сословности; все его меры, все законодательство XVIII века были направлены именно к обособлению сословий, к дарованию каждому из них особых прав, что отделяло их одно от другого» — указывает С.А. Корф [3] .

Состояние и дина­мика сословной стратификации в конце XVIII – первой половине XIX вв. показательна с точки зрения роли и значения управления сословиями в поддержании социальной стабильности. В этом отношении показательны данные по Ев­ропейской России на конец XVIII в. (1795 г.) и середину XIX в. (1858 г.), которые отражают динамику сословной стратификации населения в рамках исследуемого нами периода. При росте населения, распределенного по четырем интересующим нас сословным группам, с 34 237 тыс. до 54 709 тыс. (на 20 472 тыс., 59,79 %) его состав изменялся в следующей динамике. Численность дворян увеличилась с 720 тыс. до 889 тыс. (на 169 тыс., 23,47 %), а его удельный вес в сословной структуре снизился с 2,10 % до 1,62 %. Духовенство увеличилось с 434 тыс. до 567 тыс. (на 133 тыс., 30,65 %) с падением удельного веса среди сословий с 1,27 % до 1,04 %. Количество представителей городского сословия выросло с 1 482 тыс. до 4 300 тыс. (на 2 818 тыс., в 2,9 раза) при росте удельного веса в сословной стратифика­ции с 4,33 % до 7,86 %. Численность крестьян возросла с 31 601 тыс. до 48 953 тыс. (на 17352 тыс., на 54,91 %) при сокращении удельного веса в сословиях с 92,3 до 89,48 % . Данные показатели рельефно отражают сослов­ную стратификацию российского населения, когда всего 1,5-2 % на­селения было выделено в наиболее привилегированную часть — дворянство, яв­ляющуюся поли­тической опорой и кадровым резервом власти. К ним примыкало чуть более 1 % духовенства. В наиболее бесправном положении находилось до 90% населения [4] .

В связи с этим во внутренней политике российской верховной власти в правления Алек­сандра I и Николая I определение более четкой сословной стра­тификации населения и закрепление ее на зако­нодательном уровне не только отражало со­циальный вектор юридической политики Рос­сийского государства в 1800-1850-е гг., но и выступало в качестве инструмента реа­лизации авторитарного политического режима. Проблема совершенствования сословного законодательства как правовой основы общественного устройства выдвигается в важнейших политико-юридических средств социального управления. При этом следует учитывать, что в рамках политического курса верховной власти укрепление опоры на закон и законность как средства управления обществом, это особенно проявилось в царствование Николая I, правовые рамки должны были обеспечить и определенный уровень обеспечения правового статуса сословных групп и гарантировать определенные в законодательстве сословные права.

Политико-юридическая природа сословной стратификации российского общества исходила из трех начал – политико-правовой связи индивида с государством – подданство , отнесением подданного к определенной социально-правовой группе – сословность и определением его индивидуализированного правового статуса – состояние .

Понятие «сословие» и «состояние» в российском законодательстве определены не было. В российском правоведении понятие «сословия» было определено во второй половине XIX в. А.Д. Градовский отмечал, что «под именем сословий разумеются отдельные группы подданных, между которыми сам закон установил наследственные преимущественно различия в правах и обязанностях. Следовательно, сословия, по самой своей природе, являются учреждением государственным». По его мнению «различия сословий получают свою санкцию от государственного законодательства и носят характер чисто политический, не имеющий связи с различием классов или с какими-либо религиозными воззрениями» [5] . В.В. Сокольский подчеркивал, что «сословия суть юридически организованные, т.е. юридически различенные, по отношению к правам и обязанностям, классы, в большинстве случаев наследственные» [6] . Л.А. Шалланд выделяет признаки сословий и указывает: «В отношении юридического положения природные подданные разделяются на несколько сословных рупп. Отличительными признаками сословий являются: 1) различие в правах и обязанностях, 2) наследственность этих прав и обязанностей и 3) признание их государством» [7] . Такой подход укоренился в российском государствоведении и использовалось преимущественно в следующее виде – «Под сословиями разумеются особые группы населения, отличающиеся друг от друга своим юридическим положением, своими правами и обязанностями» [8] . На этой базе строил определение сословий, а также изучение их в теоретическом и историческом планах В.О. Ключевский [9] . Заметим, что этот подход используется и в современной исторической и историко-правовой литературе [10] .

Сословия в Рос­сии выражали политико-юридическую связь между обособлен­ными со­циальными группами и государст­вом, которая заключалась в опреде­ле­нии особого правового статуса каждой из них, передаваемого по наследству. Та­кие группы и являлись «сословием», а при­надлеж­ность к каждой из них характе­ризовалась наличием строго опреде­ленных прав и обязанностей в экономической, политической, соци­альной, юрисдикцион­ной сферах, что определяло статус подданного — «состояние». При этом подчеркнем, что «состояние» как правовая предпосылка определения индивидуального правового статуса подданного в системе связей с государст­вом выступало в качестве важного инструмента обеспечения управления общест­вом, реализации авторитарного по­литико-правового режима в Российской импе­рии. Это было связано с тем, что поли­тика государства, направленная на управление социальными процессами, жизне­деятельностью общества, в качестве объекта управления воздействует на инди­вида, придавая ему политико-правовое (юридическое) бытие — статусные рамки (права и обязанности) через установле­ние определенной связи с государством и замыкая его в рамках сословной группы. Сословное законода­тельство строилось на определенных нача­лах деления общества на обособленные в социально-экономическом и правовом положении группы населения с различ­ным статусом (привилегированные ине­привилегированные); детальной регламен­тации сфер правоспособности каждого сословия; особого порядка применения положения в сословной иерархии и пере­дачи сословно­го статуса по наследству, а также зависимости получения приви­ле­гий от «верховной власти» и государствен­ной службы; наличия института лише­ния (ограничения) прав состояния за совер­шение преступлений политического и уголовного характера, а также проступков, влекущих исправительные наказания. На этих основах в России сформировался сословный тип государственно-правовой системы, который характеризовался тем, что, «каждый яв­ляется субъектом права и субъектом государства именно в ка­че­стве члена определенного сосло­вия», а «внутрисословное равен­ство людей в их правосубъектности и государст­восубъектности сочетается с межсословным нера­венством — неравенством го­су­дарственно-правовых статусов разных сословий и их членов» — подчеркивал В.С. Нерсесянц [11] .

К началу XIX в. сословное законодательство формировалось как подотрасль государ­ственного права, регламентирующего социальную организацию населения в стране, положение сословий в социальной структуре об­щества. Вместе с тем, были определены лишь общие основы право­вого положения населения, отдель­ные сферы регулирования законодательного статуса сословных групп. В 1800-1850-е гг. сословное законодательство получает дальнейшее развитие — детализи­руется, дополняется, а затем получает систематизированную форму. Управле­ние социальными процессами через «законодательный каркас» сословных узако­нений обеспечивало политическую стабильность. Это было связано как с активным ис­пользова­нием «прав состояния» в реализации политического режима, так и с не­обходимо­стью четкого определения места личности и ее статуса в системе со­словного права. Это нашло выражение как в привлечении источников сословного законода­тельства второй половины XVII-XVIII вв., так и в активной законотвор­ческой дея­тельности государства в этом отношении. Источниками сословного за­конодатель­ства России первой по­ловины XIX в. явились различные по форме, со­держанию и степени обобщения правовой информации законодательные акты. Если для регу­лирования правового статуса сословий в ХVIII в. издава­лись акты по общему ин­ституциональному оформлению каждого из них, то для первой по­ловины XIX в. уже ха­рактерна детализация прав и обязанностей, внесение изме­нений и воспол­нение пробелов в законодательстве о сословиях. Это на­шло отра­жение в интен­сивности законодательной деятельности в данной сфере. Если из изданных в 1649-1700 гг. узаконений сохранили силу к середине XIX в. всего 15 узаконений, а из изданных в 1701-1800 — 301; то в 1801-1850 гг. последовало 1153 узаконения, имевших отношение к сословному статусу населения. Всего же дей­ствовало к се­редине 1850-х гг. в этой сфере правового регулиро­вания около 1,5 тыс. законода­тельных актов [12] . Сословная структура российских подданных полу­чила вторичное, более четкое и детализированное юридическое оформление в 1800-1820-е гг. с из­данием Свода законов Российской империи 1832 г., в 9 томе которого (Свод за­ко­нов о состояниях) были консолидированы узаконения о со­словиях.

Поиски путей правовой реформы и систематизации законодательства в первой половине XIX в. привели к сбору и изданию сословного законодательства в рамках Полного собрания законов Российской империи, а затем его институциональное оформление в Сводов законов Российской империи. Под руководством М. М. Сперанского был подготовлен и издан Свод законов о состояниях, консолидировавший законодательные акты о сословиях в России. Он составил девятый том общего Свода законов Российской империи. Свод законов о состояниях выдержал в 1830-1850-е гг. три издания — в 1832, 1842 и 1857 гг. И последний Свод подвел итоги развития предыдущего сословного законодательства, восполнил пробелы в механизме регулирования отдельных сторон положения сословий, которые были выявлены в ходе подготовки Свода и потребовали издания соответствующих узаконений, привел нормы всистему, оформил отдельные институты о статусе сословных групп населения, определил сферы и характер правоспособности в экономической, социальной и политических сферах. Свод законов о состояниях, несмотря на ярко выраженный крепостнический характер (иной характер, будучи отражением действующего законодательства, он иметь и не мог), явился значительным шагом вперед к юридической технике, введению некоторых элементов законности в жизни России и, по мере переиздания, отразил изменения в социальной структуре общества, закрепил фактически сложившиеся общественные отношения. Рост числа издаваемых по вопросам сословий узаконений увеличивал и число статей Свода законов о состояниях: в 1832 г. их было 1107 и 9 приложений, в 1842 г. — 1518 статей и 20 приложений, а в 1857 г. — соответственно 1679 и 27 [13] .

Свод законов о состояниях 1857 г, отразил «расцвет» сословного законодательства России, подвел итоги его становления и развития в предреформенной России. Выступая в качестве итога развития сословного законодательства, Свод представил сословное законодательство в системе, дал возможность (к каждой статье приведены ссылки на изданные ранее законы) обратиться к вопросам формирования того или иного института, обобщить материал. Он рельефно показал всю сословную стратификацию населения и отразил использование определения на законодательном уровне политико-правовой связи населения и государства, а также выступил показателем с точки зрения организации сословного законодательства.

Свод законов о состояниях 1857 г. структурно состоял из 2 книг. Первая включала материальные нормы, систему и некоторые права и обязанности сословий в России («О разных родах состояний и различии прав, им присвоенных», ст. I — I558). Вторая книга представляла собой сборник норм о делопроизводстве в решении сословных дел: порядок ведения и формы документов, подтверждающих сословный статус; правила о ревизии и т. д. (ст. 1559 — 1679).

Свод предваряли «положения общие» (ст. I — I3). Выделялись три группы населения России: I) «природных обывателей, составляющих городское и сельское население»; 2) «инородцев оседлых и неоседлых (кочевых и бродячих)» и 3) «иностранцев». Последние две группы имели особый законодательный статус. Первая группа — «городского и сельского населения» — включала «по различию прав состояния… четыре группы людей»: I) дворянство; 2) духовенство; 3) городские обыватели; 4) сельские обыватели» (ст. 2). Сословное законодательство определяло юридические условия сословной правосубъектности, а также конкретизировало получение подданным прав состояния и предполагало наличие у него право- и дееспособности. Правоспособность (наличие прав и обязанностей определенного сословия) связывалась с полом ее носителя и передавалась только по мужской линии. Муж передавал сословную принадлежность (при условии более высокого сословного статуса) жене и детям [14] .

Характерно, что жена при наличии «высшего состояния» ни мужу, ни детям свою правоспособность не сообщала, хотя и не теряла ее (ст. 5). Приостановление «прав состояния» закон связывал с психической болезнью и признанием безвестно отсутствующим (ст. 6 — 8). Определились и основания лишения (ограничения) прав состояния, которые связывались с совершением преступления и приговором по нему суда. Основные последствия наступали «как после смерти естественной» (переход имущества к наследникам, прекращение брака, «родительской власти» и т. п.). При этом лишение прав состояния не распространялось на родственников осужденного (ст. 9 — 11). Восстановление прав состояния зависело от «усмотрения верховной власти», его пределы определялись особым актом о помиловании или прощении (ст. 12 — 13). Дееспособность (возможность самостоятельного осуществления сословных прав и обязанностей) Свод связывал с совершеннолетием, когда «право состояния в отношении к пользованию воспримет полную оною силу». Характерно, что возраст совершеннолетия для сфер реализации сословного статуса был различен и зависел от характера правоотношений, в которые вступало лицо того или иного сословия: для вступления в службу — 16 лет, в брак — 18 лет для мужчин, 16 для женщин, для имущественных правоотношений по договорам и обязательствам — 21 год (от 17 лет до 21 года — с попечительством), для участия в гражданском и уголовном судопроизводстве в качестве свидетеля — 15 лет, в делах дворянского собрания (для дворян) — 21 год, для выборов в органы городского и сельского самоуправления — 25 лет (ст. 4).

Дворяне выступали в качестве высшей сословной группы населения России. Их положение было закреплено в первом разделе Свода законов о состояниях — «О дворянстве» (ст. 14 — 243). Дворянство пользовалось всей полнотой сословной правоспособности в зависимости от его вида — потомственного (полученного в силу рождения в семье потомственных дворян, продвижения по гражданской и военной службе с 4 класса Табели о рангах, пожалования императора) и личного (сопряженного с заслугами по службе с 9-го класса, награждением орденом, а также представлением императора). Потомственное дворянство передавалось всем членам семьи, а личное — только жене (дети получали права Почетного гражданина). Принадлежность к данному сословию должна была быть оформлена соответствующими документами — жалованными грамотами, записью в родословной книге и др. подтверждающими актами (ст. 14 -67). Правовой статус дворян распадался на две группы прав и привилегий — 1) осуществляемых в составе органов корпоративного самоуправления и 2) реализуемых лично. Для реализации первых дворяне составляли дворянское собрание (губернское или уездное), в состав которого входили только потомственные дворяне данной территории и которое созывалось как обыкновенное (раз в три года) или чрезвычайное — по необходимости. Составом собрания избирались некоторые должностные лица губерний (капитан-исправник, заседатели земских судов и др.), решались вопросы межевания земель, удостоверялось наличие дворянства и производилось исключение из собрания за порочащие поступки. Собрание имело право входить с прошением к императору и выбирать для его поддержки депутатов. Собрание избирало постоянно работающих председателя — представителя корпорации в губернских органах управления и суда и депутатское собрание, члены которого занимались сословными делами (подобная сословная организация была и на уровне уездов) (ст. 88 — 187). Личные «права и преимущества дворянского состояния» определялись в следующих сферах. В политической — преимущественное право добровольного поступления на гражданскую и военную службу, перемещения по ней и выхода в отставку; судебная защита жизни и прав состояния, которые могли быть утрачены только по решению суда (состоящего из дворян) за преступления, с обязательным рассмотрением приговоров в высшей судебной инстанции — Правительствующем сенате, конфирмацией (утверждением) императором; освобождение от телесных наказаний «как по суду, так и во время содержания под стражей», восстановление дворянства (ст. 188 — 199, 237 — 245). В экономической сфере личные права дворянства включали освобождение от личных податей, рекрутской повинности, содержания под стражей (ст. 188 — 199, 237 — 245). В социально-экономической сфере дворяне имели преимущества в освобождении от рекрутской повинности и постоя в сельских домах, фискальные привилегии в государственных налогах и сборах — не платили личные подати, потомственные дворяне могли заниматься подрядами и поставками, а также торговлей и организацией заводов и фабрик. Существовали некоторые льготы в занятии торговлей, таможенных и др. сборах (ст. 200 — 207). Первенство различных категорий дворянства просматривается особенно в сфере имущественных отношений. Потомственные дворяне (за исключением вышедших из крепостных до третьего поколения) могли приобретать любое движимое и недвижимое имущество, включая крепостных крестьян, свободно им распоряжаться (продавать, отдавать в приданое, дарить, завещать и т. п.), за исключением родового, передававшегося в пределах рода. Личное дворянство исключало право приобретения земель с крепостными крестьянами (в т.ч. и последних без земли). Если крестьяне переходили по наследству, то они выкупались государством и получали личную свободу. Имущество дворян находилось под судебной защитой — «Дворянин без суда не может быть лишен имения». Ограничение или лишение имущественных прав были связаны с той или иной формой изменения сословного статуса — его лишением, осуждением по решению суда (ст. 208 — 243).

Духовенство выделялось во вторую сословную группу населения страны, и его статус определялся вторым разделом Свода — «О духовенстве» (ст. 244 — 242). Оно включало духовенство монашествующее (черное) и приходское (белое). Те и другие имели общие сословные привилегии, состоящие в освобождении от податей, рекрутской повинности, телесных наказаний; по делам о проступках действовала церковная юрисдикция, а наиболее тяжкие преступления рассматривали светские суды «при депутатах духовной стороны». Черное духовенство формировалось на добровольной основе из представителей различных сословий после исключения из службы, получения согласия соответствующих органов сословного самоуправления и
Синода. Обязательными условиями вступления в «монашествующие» были отсутствие действующих брачных отношений и наличие определенного возраста — 30 лет для мужчин и 40 лет для женщин. К данной категории духовенства относились «духовные власти» (митрополиты, архиепископы, епископы и др.) и «братия». Монашествующие ограничивались в имущественных правах — им разрешалось приобретать и распоряжаться (в т.ч. и завещать) только движимым имуществом, вносить деньги в кредитные учреждения. Но им запрещалось приобретать и владеть землей и крестьянами (поступление в монахи прекращало право на недвижимое имущество, оно поступало наследникам), заниматься торговлей, заключать договоры, поручения, иметь сбережения имущества и т. п. Белое духовенство составляли приходские церковнослужители (обер-священники, протопресвитеры, протоиереи), и их сословные привилегии передавались членам семей — женам и детям. Их правовой статус был сходен с черным духовенством, с тем лишь различием, что они могли иметь в собственности и приобретать недвижимое имущество (земля без крестьян), получать и передавать его по наследству. Законодательство регулировало также вопросы собственности монастырей, архиерейских домов и церквей в отношении земель, домов и угодий. При этом в отношении недвижимого имущества были разрешены все виды сделок, получение по наследству и т. п. Исключение составляло приобретение имений с крепостными крестьянами (ст. 244 — 323). Ряд норм регулировал сословное положение духовенства других вероисповеданий (ст. 324 — 422).

Городское население составляло третью группу населения страны и называлось сословием «городских обывателей», его положение было определено в третьем разделе Свода (ст. 423 — 612). К данному сословию относились российские подданные, родившиеся или длительное время живущие в городе, имеющие там дома, землю или записанные в гильдии, а также несущие в них службу. Горожане составляли 5 групп — купцы, почетные граждане, мещане (посадские), ремесленники (цеховые), вольные и рабочие люди. Права «городского состояния» при браке передавались жене и детям, а также родственникам при совместной собственности на купеческий капитал (ст. 423 — 495). Правовой статус «городских обывателей» реализовывался в составе сословной корпорации (городского общества) и лично. Городское общество составляли «обыватели города», которые решали вопросы городской жизни в составе собраний — общих, по отдельным вопросам, каждого из городских сословий (купеческие, мещанские, ремесленные), а также по существующим городским территориям — частям. Очередные собрания созывались не реже одного раза в три года или «когда нужда и польза городская требует» и состояли из городских жителей в возрасте до 25 лет, обладавших соответствующим имущественным цензом (капиталом с получением процентов не ниже 15 руб. серебром в год). Собрание формировало органы городского самоуправления (в столицах и «городах многолюдных» — Городские думы и Торговые депутации, в остальных — Ратуши), распределяло подати и повинности, решало хозяйственные вопросы, входило с представлениями в министерства и т. п. Отдельные сословные группы избирали городовых старост от купечества и мещанства (ст. 496 — 527).

Правовое положение сословия «городских обывателей» отражало его состав, закрепляло развитие капиталистических отношений в стране, имущественное расслоение горожан. Общими для всех горожан к середине XIX в. остались лишь сословный суд и судебная защита, без которой «городской обыватель… не может быть лишен… принадлежавших ему по состоянию прав и имуществ» (ст. 528 — 531). Главенствующее положение в городской социальной структуре получают богатое купечество, заводчики. Государство, заинтересованное в развитии промышленности и торговли, в 1832 г. выделяет представителей нарождающейся буржуазии и в сословном отношении, предоставляя им статус «почетных граждан» — группы городского населения, стоящей ближе всего к дворянству. Одновременно эта «прослоечная» группа должна была оградить сословие дворян от проникновения представителей буржуазии и лиц «свободных профессий» — ученых, художников, артистов. Почетное гражданство предоставлялось департаментом герольдии Сената в двух видах: 1) почетное — для детей личных дворян и чиновников (не из дворян), награжденных орденами, которое следовало «по рождению»; по прошению получали данное сословное положение купцы (в звании коммерц- или мануфактур-советника), получившие ордена, признанные состоятельными и состоящие в первой гильдии 10, во второй — 20 лет; «за отличие в науках и изящных художествах получившие ученые степени» (доктора или магистры), известные художники, артисты; родовая знать местного населения национальных окраин и 2) личное — для выпускников университетов (при наличии звания действительного студента или степени кандидата), художники, получившие образование или диплом Академии художеств, артисты, выпускники ряда учебных заведений; для детей купечества; мелкие чиновники (с 14 до 9 класса); уволенные с военной службы обер-офицеры, а также иностранные ученые, художники, «торгующие капиталисты», владельцы заводов и фабрик (ст. 575 — 612).

Правовое положение остального городского населения было весьма неоднородным. Преимущество в нем получали купцы. Они и их дети имели право (при 12-летнем сроке пребывания в 1-й гильдии) вступать в гражданскую и военную службу, освобождались от рекрутской повинности, подушная подать для них была заменена гильдейской пошлиной, значительно шире были их имущественные права. Статус остального населения определялся характером деятельности: занимающиеся торговлей, промышленники (ремесленники), работающие по найму (мещане). Низшей группой горожан были «рабочие люди», к которым законодательство относило также и лиц «дурного поведения… за пороки их и неисправный платеж податей и других сборов», и тех, которые находились под надзором полиции. Горожане могли переходить из одной группы городского населения в другую, имели право переезда в другие города. Городское состояние могло быть утрачено переходом в другую сословную группу, поступлением на службу или по приговору суда, сопряженному с лишением прав состояния. По решению городского общества горожане за порочное поведение, подозрение в совершении преступления, нарушение полицейских норм могли отдаваться в исправительные работы и исключаться из общества, вплоть до высылки в Сибирь (ст. 532 — 574).

Завершали сословную структуру России «сельские обыватели» (раздел 4, ст. 613 — 1207). Структура сельского населения и его правовой статус отражали всю сложность и противоречивость отношений, связанных с крепостным правом и экономической политикой самодержавия. В основу определения социальной структуры села ставились два критерия — «различие земель, на коей они водворены», и «наличие крепостного состояния или личная свобода». На казенных землях размещались государственные (казенные) крестьяне, поселяне, казаки, инородцы, ямщики, однодворцы и т. д.; на удельных (принадлежащих царской семье) и дворцовых (приписанных к дворцам императора) — удельные и дворцовые крестьяне, на владельческих — как правило, крепостные крестьяне. Крестьяне приписывались к заводам, соляным копям, лесам и получали назначение по месту работы — коннозаводские, горнозаводские, солеломщики и т. д. Часть сельского населения (однодворцы, государственные крестьяне, колонисты) размещались на собственных землях (ст. 613 — 617).

Личная свобода, отсутствие «крепостного состояния» также существенно сказывалось на правовом положении сельских обывателей. Среди них выделялись лица «свободного сельского состояния», т. е. часть населения, не состоящая в крепостной зависимости от владельцев. Оно принадлежало (по праву или переходу из другого) мещанам, детям личных дворян, почетным гражданам, ямщикам, колонистам, уволенным из духовного звания, получившим отставку низшим чинам и др. Права данного состояния сельского населения переходили по рождению детям, подкидышам и утрачивались переходом в другое состояние, поступлением в воинскую службу и лишением прав состояния по суду или приговору общества. Все они подлежали платежу податей и повинностей. В сфере имущественных отношений «сельские обыватели» ограничивались лишь в возможности иметь в собственности крепостных людей, при этом свободно могли приобретать земли, дома, инвентарь, скот и т. п. (ст. 617 — 662).

Государственные крестьяне, по Своду законов о состояниях, объединялись в сельские общества, вопросы которых решал сельский сход (текущими делами занимались старосты). Земли и угодья находились в общем пользовании и были изъяты из гражданского оборота. Общество могло также приобретать земли. Ряд норм регулировал положение однодворцев в отдельных регионах страны, колонистов, казаков и др. (ст. 662 — 904).

Наиболее бесправной группой сельских обывателей были «люди крепостного состояния» — помещичьи крестьяне и дворовые люди. Свод определял порядок доказательства прав помещика на них, возможность выхода из этого состояния (при рекрутском наборе, ссылке в Сибирь и др.). В обязанности крепостных входило повиновение помещику (они «должны спокойно пребывать в их звании, быть послушными… в оброках, работах и всякого рода крестьянских повинностях…»), защита его жизни и имущества. Они не имели права подавать жалобы на владельца, за неповиновение могли быть сосланы в административном порядке в Сибирь или преданы (при сопротивлении) военному суду, при побеге подлежали наказанию и возвращению помещику. Будучи отнесенным к движимому имуществу, крестьянин мог быть продан, обменен, завещан, заложен и т. п. Семейные и имущественные отношения также находились в сфере контроля помещика. В развитии сословного законодательства о крепостных крестьянах сложились две тенденции. С одной стороны, феодальное государство сохраняло бесправное положение и личную крепостную зависимость, с другой — несколько изменяло их положение. 20 февраля 1803 г. был издан указ «Об отпуске помещиками своих крестьян на волю по заключении условий, на обоюдном согласии основанных», по которому помещик имел право (но не обязанность) отпускать крестьян за установленный им же выкуп; 2 апреля последовал указ об обязанных крестьянах, по которому помещик заключал с крестьянами договор на отдачу им земли при условии выполнения отведенных повинностей, 3 марта 1848 г. императорским указом крепостные крестьяне получили право приобретения в собственность земли, домов и другого недвижимого имущества, но с разрешения помещика. Эти тенденции, направленные на некоторое смягчение крепостного права, и закрепил Свод законов.

В Особый раздел сословного законодательства (раздел 5 «О состоянии инородцев») вошли нормы, регулирующие положение местных народов отдельных регионов страны — Сибири, Севера, Астраханской и Ставропольской губерний (ст. 1208 — 1811). В определенной степени в нем соединились различные уровни регулирования общественных отношений в национальных районах, обусловленные как введением норм общероссийского законодательства, так и сохранением национальных особенностей жизни, управления, положений обычного права (ст. 1208). В особую группу были выделены сибирские инородцы (ст. 1209 — 1258), сибирские киргизы (ст. 1259 — 1286), самоеды Архангельской губернии (ст. 1316 — 1325), нагайцы (ст. 1316 — 1325), калмыки (ст. 1326 — 1364) и евреи (ст. 1365 — 1511). Основными принципами определения сословного статуса местного населения были: учет этнических факторов и законодательства, принятие христианства, оседлый образ жизни, занятия как традиционными промыслами — скотоводством и торговлей, так и хлебопашеством. В общих правах оно приравнивалось к крестьянам, но имело и некоторые льготы — освобождалось от рекрутской повинности, ряда пошлин и сборов и др. При оседлом образе жизни и принятии христианства разрешалось вступать в сословие государственных крестьян и мещан, записываться в гильдии «без всякого ограничения и стеснения и… всегдашнею свободою от рекрутства», могло быть получено и дворянство на обоих основаниях (пожалованием или службой). В отношении российских подданных еврейской национальности были введены довольно детальные нормы прав состояния. Наряду с установлением черты оседлости (мест для размещения и переселения), им запрещалось использовать «особую одежду», подавать официальные документы, употреблять «язык… еврейский», соблюдать некоторые обычаи, приобретать в собственность крестьян и т. д. Переход в сословие крестьян и городских жителей, а также расширение прав было связано с принятием «христианской веры». Окончившие высшие учебные заведения, а также получившие ученые степени причислялись к сословию личных и потомственных почетных граждан. Ряд особенностей имелся в регулировании их занятий земледелием, торговлей, создания колоний «единоверцев», судопроизводства и др. вопросах правового статуса (ст. 1365 — 1511).

Завершали Свод законов о состояниях нормы о правовом положении иностранцев (раздел 6, ст. 1512 — 1558), которыми «признаются все вообще подданные других держав, не вступившие в подданство России» (ст. 1512). Иностранцам разрешался свободный въезд и выезд из России при условии получения соответствующих документов на основании Устава о паспортах. Российское подданство получали дети иностранцев, если они родились в России и вступили в государственную службу. На иностранцев распространялось действие законодательства, право заниматься торговлей, ремеслами, приобретать недвижимое имущество. Ряд ограничений вводился в отношении возможности иметь в собственности «населенные имения», крепостных крестьян без земли, а также в отношении проживания на территории отдельных местностей (ст. 1512 — 1537).

Своеобразной процессуальной частью Свода законов о состояниях явилась его вторая книга — «Об актах состояния», определявшая порядок ведения и формы документации об учете, переписи (ревизии) населения. Были введены унифицированные виды актов — приходских (метрических) родословных и обывательских книг, ревизских сказок, обобщающих ведомостей, предусмотрена отчетность по ведомостям и др. (ст. 1559 — 1679).

Итак, сословная стратификация российского общества и ее правовое оформление выступало важным средством социального управления. В условиях сословного типа государственно-правовой системы в России играло сословное законодательство России первой половины XIX в. подвело, по форме и содержанию, своеобразный итог развития социальной структуры России. Базируясь на общих принципах и ряде законодательных актов второй половины XVII — XVIII вв., оно было детализировано узаконениями 1800-1850-х гг. и приведено в систему в рамках подготовки и издания Свода законов Российской империи 1832, 1842, 1857 годов издания. В указанный период произошло институциональное оформление правового статуса сословных групп населения, определились права состояний в различных сферах жизни — экономической, политической и социальной. Параллельно с правовым оформлением политического отделения и консолидации сословий шел процесс становления законодательства, направленный на обеспечение корпоративного деления общества на сословия и поддержание устойчивых связей внутри привилегированных слоев общества. Особенно это проявилось в развитии института лишения прав состояния, активно используемого для лишения сословного статуса при совершении деяний, преследуемых по уголовному законодательству, это же активно использовалось и в политических процессах 1820-1840-х гг.

Законодательство предусматривало следующую общую классификацию прав состояния:

Высшие и низшие состояния

Привилегированными состояниями считались: дворянство, духовенство, и (с 1832 года) почётные граждане. Сельское, мещанское и цеховое состояния считались наименее привилегированными.

Возраст вступления в права

В полном виде права состояния начинали применяться к совершеннолетию, которое для этих целей определялось:

• для поступления в службу — 16 лет
• для брака мужчине — 18 лет, женщине — 16 лет
• для управления имуществом и заключения договоров — 17 лет с попечителем, 21 год без попечителя
• для свидетельства в суде — 15 лет
• для участия в дворянском собрании — 21 год
• для участия в городских выборах — 25 лет
• для занятия должностей в сельском и волостном управлении — 25 лет

Приобретение и сообщение прав

Закон различал приобретение и «сообщение» прав; под последним понималась передача прав мужем жене и потомству. Муж высшего состояния передавал права жене; жена не передавала прав ни мужу, ни детям, но сохраняла права высшего состояния, если они принадлежали ей по происхождению или были приобретены через брак.

Дети обычно приобретали наследственные (но не личные) права состояния отца (кроме духовенства с 1869 года и купечества), но для привилегированных сословий лишь дети по рождению, а не по усыновлению. Дети духовенства с 1869 года становились потомственными почётными гражданами. Изменение состояния родителей шло в пользу детей: при повышении родителей состояния дети приобретали права высшего состояния, а при понижении — сохраняли прежние права состояния.

Почётное гражданство могло быть получено за заслуги и выслугу лет купцами 1-й гильдии, а также после получения высшего образования.

Кроме того, права состояния могли быть приобретены чрез получение на службе определённого чина или ордена, а также пожалованием императора.

Низшие сословия могли также получать права «припиской»: согласием нового общества принять человека и прежнего общества его отпустить.

Лица, не принадлежавшие ни к какому состонию были обязаны «избрать род жизни», то есть приписаться к одному из податных сословий. Это приходилось делать всем незаконнорожденным по достижении совершеннолетия, так как им ни отец, ни мать не сообщали своего состояния [1] .

Приостановление прав

Права приостанавливались в случае сумасшедствия и безвестного отсутствия.

Лишение прав

Лишение прав было возможно только по суду за совершение преступления и не распространялось на семью, даже если семья решила следовать в ссылку за осуждённым. Имущество лица, лишённого прав, переходило к его наследникам, как будто после естественной смерти.

Восстановление прав состояния, потерянных через преступление, было возможно только по указанию императора. Если же права были потеряны по другим обстоятельствам, то они могли быть восстановлены по предъявлении доказательств.

Лица, лишённые прав состояния могли по истечении определённого срока приписываться к крестьянским обществам, за исключением бессрочно-каторжных и сосланных на поселение за кровосмешение, которые теряли все права состояния навсегда [1] .

Переход в низшее состояние обычно нёс лишь частичную утрату прав. Например, купец, перешедший в цеховые, по-прежнему не подлежал телесным наказаниям.

По admin

профессор, Заслуженный юрист Российской Федерации, член Экспертного совета по праву Высшей аттестационной комиссии при Министерстве науки и образования Российской Федерации, профессор кафедры теории государства и права Уральского государственного юридического университета, главный редактор журнала «Genesis: исторические исследования» 620137, Россия, Свердлвская область, г. Екатеринбург, ул. Комсомольская, 21, оф. 210 Kodan Sergei Vladimirovich Professor, the department of Theory of State and Law, Merited Lawyer of the Russian Federation, Ural State Law Academy; Editor-in-Chief of the Scientific Journal “Genesis: historical studies” 620137, Russia, Sverdlvskaya oblast’, g. Ekaterinburg, ul. Komsomol’skaya, 21, of. 210 [email protected]